«Вагнер» - кровавый ринг - Лев Владимирович Трапезников

— Давно оттуда? — спрашиваю.

— Недавно. Из Бахмута в госпиталь и сюда поехал.

— Не слышал, как там в Курдюмовке? Я ранен был около Курдюмовки, возле элеваторов, там еще котлован около них есть. Сначала эти элеваторы украинцы контролировали, но наши их подвинули, взяли под контроль, а потом за полем по лесополосе их выдавливать стали влево, далеко за нефтепровод выдавили.

— Так ведь элеваторы сейчас снова украинцы контролируют…

— Как украинцы? Их же выдавили там? Это точно, что украинцы? — спрашиваю я его заинтересованно так.

— Точно. Элеваторы они опять контролируют.

— Ты в Бахмуте был. Как там?

— Нормально там. Последние дни, сутки, за день бывало по два, три и четыре наката на нас делали хохлы. Но мы нормально держались. И БМП их подходили к нам. Но удерживали позиции. Ночью БК таскали, а днем позиции держали.

— Потери…

— Да. Две недели и двухсотый. Только приезжают и в двухсотые.

— Ты из какого ШО?

— Пятерка…

— Я из третьего.

— А-а-а, ты из тройки! Вот все вам завидуют, все хотят в тройку попасть, но туда не всех принимают, — улыбается боец. Товарищи его по этому поводу уже негромко посмеиваются рядом. При всем этом я подумал, что про тройку нашу какие-то интересные слухи ходят, но продолжать тему не стал.

— Так переводитесь к нам. В тройке здорово! — держу я большой палец правой руки вверх.

— Не примут. Точно не примут, — с серьезным видом мне отвечает боец. — Туда, в тройку, просто так не попасть, но все хотят туда, — и эти «подлецы» снова так заулыбались его словам…

«Ну, к черту вас», — думаю, так и расстались со смехом.

Под вечер наши «африканцы» активно начали собирать сумки, паковать их, вытаскивать лишнее.

— Лишние вещи убираем, смотрите, чтобы установленные килограммы были, — объясняет громко один из инструкторов нашим «африканцам». Стало понятным, что скоро борт прибывает, и они сейчас вещи готовят к аэропорту, чтобы вес их рюкзаков соответствовал при прохождении таможни. Паковали все они в черные пакеты, подписывали. В этот же вечер им объявили, что завтра они будут грузиться в автобусы и поедут в Москву, там борт будет. Кстати, такие сборы, «что завтра, мол, уезжаем», при мне у них уже были, но отъезд отменили. Такое бывает. Иногда им приходится, тем, кто летит «на дальний», то есть в командировки в дальнее зарубежье, ждать борт (самолет) день, два, неделю, а иногда и с месяц. И такое бывает. Кстати, на стене под телевизором висела табличка, картонка, на которой фломастером было написано: «Внимание! Борт завтра, но это не точно!»

Эта табличка объясняла все и без долгих разговоров про «что и почему».

На следующий день наш кубрик опустел. Африканцы покинули кубрик и ушли к корпусам фильтра и администрации базы, там их ждали уже автобусы. Возились долго с перекличками, документами, потом вещами, построились и расселись по автобусам. Одним словом, нас осталось совсем никого в кубрике третьего ШО. Если я скажу человек семь, то, наверное, семь и было, но не более. Однако были наши люди еще в палаточном городке, причем очень немало.

Раза два просил я Палея побыстрее отправить меня в Бахмут, так как была мысль, что наша тройка туда войдет рано или поздно. И по завершению пребывания на базе, набрав необходимое количество галочек и плюсов в «журнале отметок личного состава», я, встретив в умывальной комнате Палея, сказал ему:

— Готов ехать, там уже у вас, наверное, список и по мне пришел. Отправляйте меня в Бахмут или под Бахмут, но только штурмом, в окопы, на активную работу.

Палей кивнул мне и ушел. Следующая команда собиралась ехать через день, и мне осталось один день только подождать.

За день до отъезда познакомились с бывшим замполитом с Гайки, это база «Вагнера» в ДНР. Ее официальное название «Шахта имени А. И. Гаевого» — это когда-то было угледобывающее предприятие в Горловке. Наверное, через эту базу добрый состав вагнеровцев прошел, многие там побывали. Так вот на этой базе был замполитом когда-то и мой знакомый Сергей. Странно, обычно все помнят бойцов по позывным, а вот он мне как Сергей запомнился. Я его потом всегда «замполитом» и называл. Сергей жил в Москве уже лет пятнадцать, сам был откуда-то из Сибири и пошел воевать исходя из своего мировоззрения. Рассказывал мне, как приходилось в качестве замполита на Гайке работать и как потом его перебросили под Бахмут в окопы простым штурмовиком:

— Сам знаешь ведь, что в «Вагнере» ты сегодня командир или замполит, а нужны люди в штурмах, то и в штурмы перебросят, или наоборот из штурмов на должность какую-нибудь, — рассказывал мне Сергей.

— Как с кашниками у тебя там? — спрашиваю.

— Кашники, они хитрые. Все время старались наладить со мной отношения, чтобы я им выдал получше одежду или спальники, или там чая. Но, говоря о них, пятьдесят на пятьдесят, в общем как все люди. Много про них говорят просто. Люди как люди. Три месяца я пробыл в первый раз. Два месяца замполитом и с месяц продержался штурмом, ранили в руку. Залечился и сюда снова.

— Не жалеешь?

— Нет. Совершенно не жалею. Что есть жизнь? А жизнь вся наша игра, и сыграть надо на все сто в этой жизни, и ни о чем не жалеть. Как можно жизнь прожить тихо и ни в чем не участвовать? Ради чего тогда жил? Судьба благоволит активным… — так рассуждал замполит, и смотрел я на него тогда, думая о том, что на таких активных и неравнодушных людях СВО и держится.

Да, одни активные люди отправились на фронт воевать с оружием в руках, а другие принялись им помогать активно в тылу. Так, за время спецоперации родилось настоящее волонтерское движение, которое начиналось еще в 2014 году, а по-настоящему завершило становление в 2022-м и последующие годы. Во время спецоперации родились целые коллективы энтузиастов, разрабатывающих без господдержки разные технические устройства для войны, например, беспилотные системы разведки и нанесения ударов, а также системы связи и другое. За время спецоперации родились общественные организации, состоящие из родственников погибших, — эти организации собирали гуманитарную помощь, и силами таких организаций такая гумпомощь доставлялась на Донбасс, силами таких организаций изготавливались для бойцов теплые вещи и маскировочные сети и другое, и эти же организации опекали тех, кто потерял в спецоперации своих близких. За время СВО родился целый слой независимых, талантливых военных блогеров и военкоров, начавших освещать военные события на Донбассе со своих каналов в Телеграм.

Эти блогеры, которые ранее никак не относились к оппозиции и не относили